Константин Акинша

Реституция художественных ценностей

Венгерский синдром

Со времен Наполеона конфликт между правом частной собственности на произведения искусства и соображениями общественного блага остается неразрешенным. (Хотя и частная собственность, и общественное благо не более чем две стороны «скромного обаяния буржуазии» — продукты эпохи Просвещения.) Очевидно, сказывается родовая болезнь музея — институции, рожденной на свет Великой французской революцией. Общее благо всегда (или почти всегда) ценилось музейными работниками выше, чем право собственности. Периоды социальных катаклизмов нередко становились золотым временем для музеев. Речь в данном случае идет не только о музеях бывшего СССР, распухших после революции 1917 года от огромного потока конфискованных культурных ценностей. Похоже, музейщики других европейских стран мало отличались от своих российских коллег.

В 1919 году группа молодых венгерских искусствоведов организовала выставку полотен старых мастеров в будапештском Музее изящных искусств. Большинство картин, выставленных в залах музея, были конфискованы революционными солдатами в особняках аристократии и крупной буржуазии. Одним из организаторов этой выставки был Арнольд Хаузер, будущий создатель социологической истории искусства. Поведение юных венгерских историков искусства, упоенных романтикой революции, объяснить легко. Куда трудней понять мотивацию их учителя — классика венской школы искусствознания Макса Дворжака. Почтенный ученый, живший в отнюдь не революционной Вене, которая еще не оправилась от краха империи, написал на будапештскую выставку хвалебную рецензию. В ней Дворжак использовал традиционный аргумент: шедевры, которые в течение веков были скрыты во дворцах родовой и финансовой аристократии, наконец-то стали доступны широкой публике.

После падения недолговечной Венгерской советской республики, завершившегося унизительной румынской оккупацией, шедевры старых мастеров вернулись в буржуазные особняки на улице Андраши и аристократические виллы на холмах Буды. В отличие от товарища Белы Куна, регент Венгрии Миклош Хорти уважал право частной собственности.

Революционный задор молодых венгерских искусствоведов, столь типичный для начала прошлого века, стал причиной первого, но отнюдь не последнего в истории Венгрии отчуждения собственности в виде произведений искусства. История многочисленных конфискаций художественных ценностей в этой стране может послужить отличным примером того, что происходило в Европе в ХХ столетии.

В 1944 году, после падения режима Хорти, когда началась немецкая оккупация, а к власти в стране пришел марионеточный фашистский режим Салаши, настал черед собственности будапештских евреев. При Хорти, хотя и вводились антиеврейские законы, депортации венгерского еврейства в немецкие концлагеря и конфискации еврейского имущества старались избегать. После того как Хорти был арестован, молодчики из партии «Скрещенные стрелы» (Nyilaskeresztes part — отсюда название «нилашисты», по имени лидера партии Ференца Салаши назывались также «салашистами») начали широкомасштабный погром. Богатые коллекции еврейских промышленников, возведенных в дворянство императором Францем-Иосифом, стали добычей венгерской тайной полиции и СС. Их судьбу разделили собрания аристократических семей, не испытывавших симпатий к режиму Салаши.

Когда советские войска подходили к Будапешту, коллекция Музея изящных искусств вместе с конфискованными еврейскими картинами была вывезена немцами и сопровождавшими их венгерскими фашистами в Австрию, однако большинство шедевров так и не пересекли австрийскую границу. После падения Будапешта советские трофейные бригады (судя по всему, это были бригады Гохрана, подчинявшиеся НКВД) конфисковали то, что еще оставалось в сейфах различных городских банков. Тем временем американские войска обнаружили в венгерском местечке Шентготтхар вблизи австрийской границы эшелон, набитый венгерскими картинами. Они были отправлены в Мюнхен, на сборный пункт MFA&A (организации «Охрана памятников, произведений искусства и архивов», созданной американцами в 1943 году), а затем возвращены в Венгрию.

Однако к моменту возвращения будапештских художественных сокровищ многим из их владельцев стало ясно, что новые венгерские власти вряд ли вернут им похищенную собственность. Попытки бывших владельцев полотен Эль Греко и Гогена добиться от американской военной администрации возвращения своей собственности не увенчались успехом. (В первые послевоенные годы американцы передавали найденные произведения искусства в страны, откуда они были вывезены, возлагая ответственность за их возвращение законным владельцам на национальные правительства. Позднее власти США отказались от этого принципа. Многочисленные случаи, когда правительства стран «народной демократии» национализировали возвращенные культурные ценности, заставили США пересмотреть свою политику.)

Шедевры, отправленные американцами из Мюнхена в Будапешт, были частично возвращены бывшим хозяевам, которые тут же попытались вывезти их из страны. Незаконный вывоз стал официальной причиной национализации лучших из возвращенных полотен. Круг замкнулся — картины, выставлявшиеся в Музее изящных искусств во время «революционной» выставки 1919 года, опять вернулись в его стены.

В том же 1944 году бойцы из 49-й армии обнаружили в местечке Рейнсбург неподалеку от Берлина железнодорожный вагон с картинами из Будапешта. Это были картины из тех же самых еврейских коллекций, что и найденные американцами. Вагон был доставлен в город Горький, и картины передали на хранение в местный музей. Долгое время музейные работники не имели ни малейшего представления о том, кому же на самом деле принадлежали «подаренные» музею шедевры. Как и во всех других музеях бывшего СССР, картины убрали с глаз долой и спрятали в хранилище. Только в 60-е годы, когда готовилась передача в ГДР коллекций Дрезденской галереи и других восточногерманских музеев, московским экспертам удалось установить, что вывезенные из-под Берлина картины на самом деле принадлежали венгерским евреям. Установить это было несложно — шедевры из коллекций Хатвани и Херцога неоднократно экспонировались на выставках до начала Второй мировой войны и были воспроизведены во многих каталогах.

Сегодня наследники венгерских коллекционеров пытаются вернуть свои сокровища, оказавшиеся в России, через суд. Согласно российскому закону о перемещенных художественных ценностях, жертвы расовых и политических репрессий, чья собственность была конфискована нацистами, а затем вывезена на территорию РФ, имеют право востребовать ее в судебном порядке. Добьются ли наследники будапештских коллекционеров успеха, пока неизвестно. Потомки барона Херцога уже проиграли суды в двух инстанциях.